Почему Вы решили заниматься наукой?
Это не сознательное, рациональное решение, но следование каким-то, на первых порах, смутным, трудно выразимым в слове порывам, стремлениям, влечениям, которые по прошествии значительной части жизненного пути, распознаются как Судьба, или, точнее, как Дар или Промысл Божий о человеке. Интерес к философии, истории, литературе проявился у меня еще в школьные годы. Этим я во многом обязан своим любимым учителям Коряжемской средней школы №11 – Михаилу Александровичу Киршину и Евгении Дмитриевне Бахтиной.
Как Вы выбрали область научных знаний?
Изначальной областью моих научных, точнее, исследовательских штудий, определивших весь мой жизненный путь и образ жизни, явилась археология, таинственный, погребенный под землей мир, который был открыт мне моим учителем и другом Анатолием Александровичем Куратовым, благословившим меня на поиски и открытие древностей загадочного народа Края Земли – Чуди Белоглазой, известной скандинавам под именем Биармии.
Какую глобальную цель Вы ставите перед собой в исследованиях?
Выдающийся российский археолог, исследователь «эпохи викингов в Северной Европе, варягов на Руси» – Глеб Сергеевич Лебедев, исходя из этимологии древнегреческого «Архэ», дал «софийное» определение археологии как науки о Начале Начал. Поэтому для меня как «археолога знания», целью исследования является поиск «изначального», обнаружение «начал» или принципов, постижение вечного, сакрального, традиционного, устремленного к софийным сферам мироустройства (география – геология – геософия; историография – историология – историософия; топография – топология – топософия).
В чем секрет столь долгой работы в одном научном направлении?
Моя первая научная работа, посвященная полевым археологическим исследованиям средневековых городищ Архангельского Севера, была опубликована в академическом издании – ежегоднике «Археологические открытия», когда мне было 20 лет. С тех пор область моих исследовательских поисков остается прежней. Ее можно определить как «землеведение» (геософия и аквасофия, «метафизика для земли»). Секрет долгого пребывания в профессии заключен, вероятно, в следовании законам археологического братства, заповедывающего верность однажды избранному или, точнее, предназначенному свыше жизненному пути.
Какие методы научного исследования наиболее близки Вам?
Прозрение, умозрение, откровение, озарение, интеллектуальная интуиция, этимология и герменевтика. Свой исследовательский стиль я рассматриваю как разновидность поэтического творчества, направленного на раскрытие священной меры и красоты мироздания, его гармонии и симфонии (пространство, миф, символ, ритуал).
Какое из своих научных достижений и открытий Вы считаете самым главным и важным? Почему?
Воссоздание целостной метафизической панорамы сакрального пространства Русского Севера (Поморья) и построение сравнительно-религиоведческой типологии семиотических механизмов доместикации Севера и Арктики. Именно эти достижения получили наивысшие оценки и признание в кругах российской и международной научной общественности. И, кончено, создание научной школы и научного направления – Поморская школа семиотики культуры.
Что стимулирует Вас к новым научным открытиям?
Стимулом к «новым научным открытиям» является «открытие для себя древней истины, что нового в этом мире ничего нет». Каждый новый открыватель лишь по-новому и глубоко личностно расцвечивает и излагает извечные принципы и законы бытия, повторяя своим жизнетворчеством «миф о вечном возвращении». А стимул познания мира так же вечен – «познай самого себя». Открытие мира есть познание своего места, миссии или божественного предназначения в этом мире.
Что Вы не принимаете в себе как в ученом?
Обращение к «легким знаниям» интернета.
Какова, по Вашему мнению, роль ученого в современном мире?
Роль ученого заключается в том, чтобы указать себе и обществу пределы допустимого вторжения в священные основы мироздания (священная экология).
Каким Вы видите будущее метафизики Севера?
Метафизика не имеет ни прошлого, ни будущего. Она пребывает в вечном.
В чем заключается счастье ученого?
В учениках.
